Жизненное пространство - Страница 86

Сидорович только молча кивнул и пробурчав, что вечером можно будет зайти и забрать товар, махнул нам с оружейником на прощание рукой и вышел из магазина. Мы с Одесситом ещё некоторое время обсуждали детали поставки но сошлись во мнении, что по ассортименту представленному мной трудно будет разгадать истинные намерения относительно миссии. Спохватившись, оружейник снова скрылся в задней комнате, откуда вернулся со спутниковым телефоном, имеющим характерную нашлёпку шифратора на корпусе.

— Звонить можно куда хотите, только нужно выйти за околицу, ближе к «колючке». И само собой долго говорить не нужно. Поймите меня правильно, молодой человек, я ж таки не переговорный пункт. Всё стоит денег, а их всегда такой мизер…

Заверив оружейника в том, что всё пройдёт так быстро как только возможно, я тоже вышел наружу. Но первым делом, я набрал номер сестры. С полчаса слушал новости о нашем немногочисленном семействе, получил подтверждение хорошего поведения Сашки и привет от него. Сказал, что буду ещё не скоро, обещал выслать денег. На душе стало спокойно: моя семья в безопасности и вроде можно не беспокоиться. Хотя бы об этом…

Два следующих звонка я сделал в Новосибирск и Абакан. В Новосибе жил мой бывший подчинённый Юрис Спреслис. Парень был снайпером от природы, хотя имел нехарактерную для этой профессии внешность: высокий, под два метра ростом, Юрис имел яркую, типично тевтонскую наружность (светлые, «ёжиком», соломенные волосы, голубые водянистые глаза, чуть кривоватый нос и тяжёлую нижнюю челюсть) и массивную фигуру штангиста. Отец Юриса служил в милиции, но после выхода Латвии из состава СССР, его пытались посадить в тюрьму, как пособника «оккупантов». Не долго думая, тот собрал семью и уехал к родственникам жены в Новосибирск. Весьма удачно устроившись юрисконсультом в небольшой строительный кооператив, превратившийся в последствии в довольно преуспевающую фирму. Сына от армии отмазывать не стал, тому повезло. Попал ко мне во взвод. Латыш отличался феноменальной стрессоустойчивостью, мог часами сидеть в засаде без движения, а уж стрелок из него получился отменный. Но после «срочной», уволился без объяснения причин. Лишь позже я узнал, что парень уступил просьбе матери. Работал у отца в фирме. Но каждый день ездил на полигон к знакомому капитану и стрелял, стрелял, стрелял. Однажды, я сопровождал колонну дальнобойщиков — охраняли груз по субподряду. И во время остановки в Новосибирске, случайно столкнулись у входа в супермаркет. На миг, сквозь обычную маску невозмутимости, проступила на лице латыша тоска. Я всё понял: больше всего на свете, Юрис хочет снова быть в деле. Обменялись адресами, выпили пива, потом частенько перезванивались. Вот вроде как сейчас.

— Здравия желаю, сержант Спреслис. Это прапорщик Васильев. Узнал?

— Товарищ прапорщик?! Здрави… Рад слышать тебя командир. Что так поздно, у нас ночь уже.

— Есть к тебе предложение Юрис.

Парень сразу же согласился. Я попросил подтянуть ещё одного человека. По той же специальности из тех, кому латыш полностью доверял. Он ответил, что есть один человек. Только без опыта нашей службы, но разрядник-биатлонист. От денег на дорогу Юрис категорически отказался. Я дал ему координаты фильтрационного пункта, за которым и находился Кордон. Договорились встретиться уже через двое суток.

В Абакане, проживал Иван Григорьев, эвенк по национальности. Мы его звали Ваня Крот, он не обижался. Маленький, но удивительно сильный эвенк был Взрывотехником, именно так: с большой буквы. Парень мог соорудить взрывчатку из чего угодно, поместить её на спину блохе, и отправить в Белый дом, и тот рухнет, потому что Ваня Крот этого очень сильно захотел. Уволился Иван по гораздо более приятным причинам: он разбогател. Какой-то международный фонд купил у его бабки древний, шитый бисером нагрудник, оказавшийся жутко дорогим, не выдержав свалившегося на её старую голову счастья, старуха померла. Завещав Ване, без малого сто тысяч долларов. И после десяти лет службы прапорщик Григорьев, стал владельцем пиротехнической фабрики. Делал петарды и фейерверки. Но тоска по настоящему делу давала о себе знать: маленький эвенк часто звонил мне. Звал к себе в гости и, судя по всему, стал выпивать.

Он тоже согласился без вопросов и голос его очень бы не понравился сектантам. Потому что точно так же он говорил при мне про один хитрый фугас, конструкция которого, пришла ему в голову «вот только-только», с помощью которого он отправил к Аллаху, почти сотню духов вместе с караваном оружия и четвертью тонны наркоты в тюках. Работал Иван так ювелирно, что его возили по всему СКВО (северо-кавказский военный округ), с целью обмена опытом. ГРУ делало эвенку заманчивые предложения (дадим офицера, в Москву учиться пошлём), но Крот во-первых: не хотел уходить из моей банды головорезов. А во-вторых: как-то кстати подвернулось наследство и вопрос с военной карьерой закрылся сам собой.

Прибытие моих друзей ожидалось через двое суток. Пропуска были заказаны для них Хиггсом, который сам должен был провести моих друзей и обещанные винтовки через карантин.

Я снова снял номер у Сидоровича, положил всё лишнее в шкаф и отправился на импровизированное стрельбище, чтобы пристрелять новый ствол. Мудрить я особо не стал, поставил точно такой же коллиматор, как и на «сточетвёртый». Мой верный АК я хотел отдать Юрису, как приедет. Такой же я хотел дать и второму стрелку, которого латыш должен привезти с собой. Крот всегда любил чего попроще. Поэтому ему я решил дать «трёшку» (АК-103) с коллиматором и подствольником. Раньше, такое сочетание было недопустимо: оптику срывало отдачей выстрела из ГП, но теперь всё стало более чем приемлемо, и можно было не жертвовать точностью ради безопасности.